Рецензия к аниме «Навсикая из долины ветров»

 

Для начала разберусь с “рисовкой”. Очевидно, год выпуска говорит сам за себя в плане визуальных возможностей того времени. Картинка напоминает масляную живопись, зато анимация в целом приятно смотрится. Ручная мультипликация у меня лично вызывает отраду. Также следует сделать скидку на то, что «Навсикая» - это ранняя работа Миядзаки, его второй режиссёрский проект (к режиссуре претензий нет, я даже удивляюсь, как он сумел организовать то, что у него было, в зрелище занимательное и в меру трогательное, - такие впечатления сложились у меня при первом просмотре). Тем более экранизировал Миядзаки собственную мангу, чего изначально делать не хотел, но его всё-таки уговорили, и ему пришлось писать сценарий на основе 16 глав из итоговых 58, которые он, по причине занятости, завершил только через 10 лет с выпуска полнометражки. Теперь оставим производственные моменты и вернёмся к рисовке. В японских комиксах у меня скудный бэкграунд, однако, уверен, что «Навсикая» - далеко не «Vagabond» или «Берсерк». Впрочем, манга шарма не лишена; только слепой не заметит явный европейский дизайн персонажей. На Миядзаки, как и на Наоки Урасаву (мангака «Монстра», «Мальчишек 20-го века» и др.), оказал значительное влияние французский художник и иллюстратор Жан Жиро Мёбиус (даже Ридли Скотт в «Бегущем по лезвию» ссылался на визуальный стиль комикса Мёбиуса «The Long Tomorrow»). Жан Жиро, в свою очередь, тепло отнёсся к творчеству мсье Хаяо, до такой степени, что назвал свою дочь Навсикаей. Ещё, к слову, с 2004 по 2005 год в Парижском монетном дворе проходила выставка совместных работ Мёбиуса и Миядзаки.  Некликабельная ссылка на каталог выставкиhttps://archive.org/details/miyazaki-moebius-exhibition-catalogue  Ну и, наконец, в составе команды аниматоров «Наусикаи» трудился сам Хидэаки Анно (реж. Евангелиона), отвечавший за сцену с Титаном (Божественным воином). Кстати, поразительно, но Титаны из пролога «Навсикаи» напоминают гул земли (совпадение?). В 2012 по сценарию Анно сняли короткометражку «Giant God Warrior Appears in Tokyo», а по словам Тосио Судзуки (продюсер и президент «Студии Гибли») Анно Хидэаки считает «Евангелион» альтернативным развитием пролога «Навсикаи». Вам не кажется, что многовато пасхалок для введения? Что ж, прежде чем перейти к сравнению Навсикаи и Синдзи с Гамлетом, смешать всё это с упоминанием Gotterdammerung* в 3-м томе 33 главе на 10 стр. манги «Навсикаи», притянуть это к Ницше, и втиснуть сюда экзистенциальный нигилизм «Атаки Титанов», короче, прежде, чем дать волю моей сомнительной мании иррационализации интерпретаций обобщить тайтл в оксюморон ленты мёбиуса как аллегории бытия, давайте лучше распишу синопсис. 

   

Титан - Божественный воин 

 

Завязка

История происходит спустя тысячу лет после био-генетической катастрофы именующейся «Семь дней огня», подробности которой неизвестны. Говорят, что индустриальная цивилизация исчерпала земные ресурсы, критически загрязнила природу; и за неделю боевые создания - Титаны (что-то вроде персонификации ядерного оружия с примитивным искусственным интеллектом) - почти уничтожили планету в хаосе мировой войны. Для остатков человечества окружающая среда оказалась в кризисном состоянии. Океан был полон ядов, земля - набита токсинами, химические процессы образовали колоссальный грибовидный лес, росший, так сказать, на дрожжах. Гнилолесье заняло большую часть территории, а в фауне стали преобладать огромные мутировавшие насекомые-трилобиты. Столетиями выжившие люди подстраивались под постоянно меняющуюся экосистему, живя в основном на окраинах леса. Людская натура никуда не делась и народы вели борьбу между собой даже в такой ситуации. К моменту начала действия полнометражного фильма лучшее, что было у людей в быту - фрагменты высокопрочной керамики и единицы чудом сохранившейся техники. Родной дом главной героини - Долина Ветров - вассальное княжество с населением дай бог 500 человек; из-за удачного расположения жители могут не опасаться здесь лесных спор и существовать без масок. Принцесса Навсикая - юная и добрая девушка, стройная, как пальма, ловкий пилот, единственная выжившая из 12 детей вождя. Отец Навсикаи, подобно многим пожилым этого отравленного мира, с трудом управляет собственным телом. Бремя правления должно перейти Навсикае, и как раз в это время в окрестностях Долины происходят события, ввергающие героиню в круговорот политических бедствий, затрагивающих судьбу природы, - круговорот бедствий, угнетающий молодую душу. 

 

Понимаю, завязка смутная, но дальше мне не обойтись без спойлеров к фильму и манге, поэтому, если вы желаете посмотреть данный тайтл, то, по-моему опыту, после ознакомления с "первоисточником" фильм мало чем способен удивить... После первого просмотра п/ф показался хорошей, но довольно банальной сказкой об энвайронментализме. На деле же экранизацию сильно упростили: вовсе вырезали религиозный подтекст, убрали аж целую действующую сторону в лице империи Дороков, принесли в жертву развитие второстепенных персонажей (из Кушаны и Куротавы в фильме вышли чуть ли не отпетые злодеи), не показали лесной народ, вормхандлеров, телекинез, гидр, финальный склеп с ии, карлика-шута. Сам Миядзаки отзывался о концовке с пренебрежением. Несмотря на это, господин Хаяо смог грамотно выстроить повествование: нотки трагичности местами цепляют, также, как саундтрек Дзё Хисаиси наводит эпический и лирический настрой. 

 

Залив Сиваш  

 

Итак, Навсикая - персонаж «Одиссеи» Гомера. Однако Миядзаки вдохновился как раз таки не гомеровской Навсикаей, а её описанием в малом словаре греческой мифологии Бернарда Эвслина. По Эвслину она - красивая мечтательная быстроногая девушка с отзывчивой душой, получающей радость от природы. Ухаживаниям женихов и заботе о материальных благах она предпочитала игру на арфе и пение. Навсикая спасла Одиссея, коего вынесло на берег. Она поднимала его дух, сочиняя для него песни. Родители Навсикаи уговорили Одиссея покинуть их царство, ибо беспокоились, что их дочь полюбит героя. Навсикая не вышла замуж и стала странствующим менестрелем. Эта девушка заняла особое место в уставшем израненном сердце великого путешественника. По словам Миядзаки, в его памяти Навсикая Эвслина неосознанно слилась с героиней японских легенд - принцессой, которая любит насекомых. Та была изгоем собственной эпохи, родственной душой Навсикаи, но у неё не было своего Одиссея. 

 

Понятия не имею, знал ли Хаяо Миядзаки о незавершённой трагедии Гёте «Навсикая», но такое чувство, что образ Миядзаковской Навсикаи должен был быть именно таким, каким задумывал его Гёте - романтическая личность с трагической судьбой. Причём в «Навсикае» Гёте любовная история задумывалась как ключевой элемент, а вот в «Навсикае» Миядзаки на любовную историю нет никакого акцента, только слабые “удочки” (Асбель и Сельм; вероятнее второй, хотя в п/ф его нет, что, в принципе, фильму не повредило). Таким образом вся романтичность Миядзаковской Навсикаи сконцентрирована на природе. И здесь маэстро продемонстрировал свой гений: в сцене манги, когда Навсикая, узнавшая, что Ому (гигантские насекомые) в течение тысячи лет периодически добровольно умирали для слияния с лесом, в действительности очищающим загрязнённую людьми планету, отчаивается в человечестве и решает погибнуть вместе со своими любимыми насекомыми. Это действие - символический нарратив, изображающий противоречие между культурой и волей к жизни. Культура эпохи Навсикаи - это страх перед окружающей средой, порождающий гибель друг друга. А воля к жизни - это добровольное слияние Ому с лесом, так как жизнь - это череда загрязнений и очищений; жить - значит изменяться. Только вот данный поступок Навсикаи - это уже какая-то диалектика мифа. По логике героини, «во всём виновато человечество», и вкупе с её самоубийственным порывом, поведение её является фактическим отказом от существования, а это уже отголоски экзистенциального нигилизма типа Зика Йегера с его «Неужели тебе это настолько важно? Продолжить свой род… Происходящее сейчас - подробный портрет жизни, написанный красками страха. Яркими мазками отражена бессмысленность бытия. В назидание.». То есть парадокс - воля к жизни выражена собственной противоположностью. Однако суть в том, что Навсикая собирается умереть с Ому из-за их жертвы, из-за их отказа от жизни во благо жизни. Навсикая хочет умереть ради созданий, в которых заключается её романтическая натура. Она собирается умереть не ради идеи, а ради образа своего персонажа. Так рисует её художник Миядзаки. В аллегории образ всегда больше, чем идея. И нигилистически-идейный поступок Навсикаи - это порыв, который превосходит идею и формирует образ героини. Браво, Миядзаки! 

 

А сейчас вернёмся к Ницше и основной, на мой взгляд, проблеме тайтла. В 33 главе манги упоминается Gotterdammerung - многозначный термин. Gotterdammerung - это распространённый, но ошибочный перевод слова Рагнарёк. Gotterdammerung - это принятое в немецкой историографии название агонии Третьего рейха в конце апреля 1945 года, а само название происходит из оперы Рихарда Вагнера «Кольцо нибелунга», символизирующее период агонии любого режима, преимущественно авторитарного. Gotterdammerung - это иногда встречающийся перевод названия книги Фридриха Ницше «Сумерки идолов». В сущности каждое из этих значений сводится к ницшеанскому «свержению кумиров». Навсикая в 39 главе манги говорит, что проживет свою жизнь в сумерках этого загрязнённого людьми мира. Утверждает она это после сцены попытки умереть с Ому. И в финале манги Навсикая противостоит склепу с искусственным интеллектом, созданному человечеством 1000 лет назад, аккурат до «Семи дней огня». Тысячелетие назад люди изменили свой генетический код, дабы остатки переживших экологическую катастрофу смогли адаптироваться к атмосфере мира Гнилолесья. Учёные предвидели катастрофу и соорудили суперсклеп с ии для инструктажа будущих поколений. Навсикая поражается менталитетом такого святотатства над природой и уничтожает склеп, используя в качестве аргумента в споре с ии следующие мысли - «Выживает тот, в ком есть воля к жизни», «Мы будем жить, изменяясь, и отравленное море будет жить вместе с нами…». Тем самым в кульминации манги персонаж Навсикаи предстаёт скорее в форме идеи, а не образа, чем весомо уступает в напряжении сцене с попыткой умереть вместе с Ому. Именно здесь Миядзаки не удалось создать то, чего, на мой взгляд, он желал добиться. В результате мы имеем многогранную мангу с понижающимся художественным вектором и банальный полнометражный фильм с драматичной концовкой, которой не хватило смелости расстроить зрителя смертью героини.   

 

 

Пора пояснить за Ницше. Дело в том, что я начал писать эту рецензию отчасти из-за него. В отрывке книги «Рождение трагедии, или эллинство и пессимизм», из-за которого я вспомнил мультик Миядзаки, Ницше утверждал, что даже Гёте не смог бы в замысленной им Навсикае дать трагически потрясающее изображение самоубийства этого идиллического существа. Ницше считал, что дело не в содержании изображаемых событий (т. е. не в том, что значит определённая сцена), а в форме драмы. Потому что в драматизированном эпосе самые ужасные вещи под влиянием наслаждения иллюзией принимают в наших глазах характер чего-то волшебного. Имеется в виду, что зритель, осознающий, что смотрит художественное произведение, авансом воспринимает историю как сказку. Ницше считал, что древние греки нашли в искусстве противоядие от бессмысленности реальности и порождаемого осознанием этого безнадёжного пессимизма. Трагедия - это апофеоз древнегреческого искусства. Ницше видит в этом феномене постоянную борьбу двух эстетических переживаний: аполлонического (гармония) и дионисического (опьянение). Иначе выражаясь, трагедия - это концентрированный дуализм порядка и хаоса, где хаос исступленного пессимистического озарения является предпосылкой к произвольному созданию иллюзии. Без осмысления реальности как трагического свершения невозможна трагедия. Ключевой компонент трагедии - катастрофический исход сюжета. Никакая другая драматическая форма искусства не способна вызвать у человека подлинный катарсис. В другом своём сочинении Ницше писал, что у трагедии мук совести есть глубочайший потенциал. И до сих пор величайшим характером (не сюжетом) в истории трагических произведений считается Гамлет. 

 

 Вот я и добрался до Евангелиона. Кто-кто, а Хидэаки Анно расстраивать зрителя не боялся… Такую психологически напряжённую кульминацию, как «Конец Евангелиона» редко встретишь. Это не то что пессимизм, а самое натуральное ментальное издевательство, какой-то вертшмельц, резинъяция и тотальное отчаяние. Проблема Евангелиона в том, что у Синдзи как будто совсем отсутствует воля. Синдзи чрезвычайно глубоко переживает все мыслимые страдания, но события и характер персонажа выстроены так, словно у Синдзи нет никакого влияния на всю эту "трагедию". И если Гамлет - это образец наиболее близкий к идеалу трагического героя, с превосходным балансом чувственности и действенности (исполнительности), то Синдзи - это гипертрофированная чувственность с острой нехваткой инициативы. А Навсикая Миядзаки - противоположность Синдзи. Навсикая - весьма предприимчивая, однако, ей в некоторой степени не хватает устойчивой пессимистической чувственности, которая бы сдерживала её предприимчивость. Я полагаю, этот нюанс не позволил "Навсикае из Долины Ветров" стать чем-то большим, чем она оказалась. 

 

По моим ощущениям, современному искусству недостаёт трагического творчества.