Рецензия к аниме «Эрго Прокси»

Рассуждал ли ты когда-нибудь о реальности?

 

Почему нам не всегда хватает смелости встречать её лицом к лицу?

Пожалуй, у нас есть идея о лучшей жизни.

 

Между тем в городе Ромдо - рай. Его население никуда не стремится, ведь снаружи - мёртвая постапокалиптическая планета.

  

 

 Ромдо - это кибернетический лабиринт. В нём есть кварталы иммигрантов, нашедших убежище от внешней экологической катастрофы, люди обитают бок о бок с авторэйвами (роботами-компаньонами), а к достойным гражданам, занимающим высокопоставленные должности, приставляют личных андроидов-антуражей.

Во главе системы стоит безупречный Совет искусственных интеллектов, помогающий старому регенту держать всё под контролем в отсутствие основателя.

 

Но одному человеку этот рай кажется скучным. Внучка регента - Рил Мэйер служит инспектором бюро расследований. И однажды, во время следствия по поводу убийств среди мирного населения в связи с очередным заражением авторэйва когито-вирусом, Рил сталкивается с неизвестным монстром. По приказу правительства следствие сворачивают, постепенно Рил начинает испытывать неотступную тревогу из-за тотального надзора.

 

Когда рай - иллюзия, но реальность горше... (заберите у Морфеуса чёртовы таблетки)

 

Сломанная шестерня выводит механизм из строя. Другие звенья неизбежно чувствуют сбой. Происходит разложение государственных институтов. Очарованность начальника отдела здравоохранения - Дедала Юмэно - даёт трещину. Следование принципам не уберегает только-только вступившего в должность шефа службы безопасности - Рауля Крида - от коллапса. У тех, чей смысл жизни не подлежит восстановлению, остаётся только потерянный рай.

  

Каково же приходится плебеям? Главный герой - иммигрант Винсент Лоу постоянно давит и искажает себя в попытке стать достойным гражданином. И чтобы им стать, ему настоятельно рекомендуют не слушать бездушных авторэйвов и отвернуться от своего прошлого. Не будь собой, если не хочешь быть потерянным. Но репрессии чреваты неврозом. Куда качнётся маятник находящегося на границе социальных групп? Что случится, если именно такой человек встретит монстра, за которым охотится правительство?

 

Правильно, именно таким человеком заинтересуется Рил Мэйер, ведь он может что-то знать. А что, если этих героев, воспринимающих авторэйвов как инструмент, будет сопровождать заражённая вирусом когито (сознание) детская модель? Создаёт ли вирус личность авторэйвов, или они становятся теми, кто они есть, из-за присущих им вещей?

 

Со времён Античности мудрецам известно сокровенное знание: не родиться есть высшее счастье для человека, а самое ближайшее к нему (счастию) - как можно скорее умереть.

Есть кое-что ещё.

Пока существуют зло и стыд, в глухих долинах сна цветёт густой дурман; и он - единственная отрада несчастных, вкуснейшее из блюд в земном пиру. Не грешно ли будить дремлющих?

 

Что такое прокси? И почему отсутствует основатель города Ромдо?

 

Персонажей ждёт психологическое приключение. Быть может, солнце воссияет вновь, и готику смéнит эпоха Возрождения?

 

 

P. S. Противопоказано зрителям, страдающим непереносимостью философии.

  

 

 

  

«Эрго Прокси» изначально ставит себя в невыгодное положение перед массовой аудиторией. Аниме начинается загадочным четверостишием, продолжается загадочным побегом монстра из секретной лаборатории, переключается между не менее загадочными кадрами с таинственным закадровым голосом; и не собирается останавливаться. Мы слышим непонятные слова: прокси, когито, монада, рэзндэтр. Советники регента зовутся именами философов, о которых зритель может впервые слышать. К тому же по ходу повествования упоминается немало выдающихся личностей вроде Юнга, Паскаля и Руссо, а ведь большинство анимешников не то что научные труды прошлых веков, а хорошо бы, если хоть пару книжек в жизни прочли.

 

И это весомый недостаток. Но мне очень нравятся такие произведения. Я люблю вникать в новые сложные вещи. Люблю изучать головоломки такого рода.

 

Второй серьёзный недостаток заключается в следующем. Вопреки логической завершённости буквального сюжета, на протяжении всего сериала создаётся неотступное ощущение грандиозной метафоры всея истории. Только вот авторы коснулись в своей работе таких высоких материй и вечных тем, что о каком-то определённом посыле

уверенно сказать нельзя. Например, связь тех философов, чьими именами зовутся советники регента, с замыслом общей картины, видимо, должна додумываться зрителем. Конечно, не всё в «Эрго Прокси» отдаётся интерпретации, т. к. здесь хватает и прямолинейных мотивов. Взять, допустим, ложь во благо. И правительство Ромдо, и старичок глава коммуны, умалчивали горькую правду: отчасти ради поддержания порядка и душевного спокойствия жителей, отчасти из-за собственных сомнений и страха. К чему это порой приводит - не трудно догадаться. Однако на фоне общей многозначительности такие мотивчики не кажутся столь самобытными. А у многозначительности попросту нет конкретики.

 

Приведу цитату из 7 серии: «Прокси - это ключ к загадке жизни, но он потерян, и значит, Ромдо будет…»

От подобных высказываний веет подтекстом, не правда ли? Сериал даёт ответы на буквальные вопросы: что такое прокси, зачем прокси, и как они связаны с сеттингом. А фигуральных разгадок нет. Мы не знаем что это такое, если б мы знали что это такое, мы не знаем, что это такое. Мы, конечно, при своём, при своей необразованности можем даже предположить, что это диверсия какая-то.

 

Наверное, количество возникших на старте идей привело сценаристов к использованию символизма, что в итоге сказалось на некоей абстрактности замысла. Например, в момент заражения авторэйвы становятся на колени в молитвенную позу. Не понятно, чем это продиктовано, видимо, жест чисто символический. При этом я данный недостаток не воспринимаю негативно. Во-первых, в пределах абстракции различимы отпечатки кисти художника. А мне по душе - рассматривать узоры и их переплетения. Это как Full Fathom Five Джексона Поллока: практически перед вами размазанные кляксы, чушь и белиберда, но ёлки-мотáлки взгляните на это чудо! Разве жизнь не пыль в мутной луже на холсте Вселенной, в конце концов?! Тогда почему мы требуем чёткости от произведения искусства? Безусловно, невозможно всегда выносить вид одной лишь мути, поэтому и я часто предпочитаю что-нибудь попроще, определённее и живописнее. Однако не по мне - вовсе не замечать чего-то особенного даже в таком "ущербном" пейзаже. А так, дело ваше, уважаемые читатели.

 

Во-вторых, вышеописанный недостаток для меня не так существенен ещё потому, что я в восторге, когда мне, зрителю, дают пространство для размышлений. Ну то есть, да, закрывающая гештальт история - это хорошо. Но как много у нас тайтлов, не просто заставляющих думать, а позволяющих думать постоянно? Зуб даю, включи я «Эрго Прокси» лет через десять, мне всё ещё будет о чём поразмыслить. Человеку так-то не сложно найти о чём задуматься, зато «Эрго Прокси» оказывает мощный софистический импульс и предлагает разуму тропинки. К примеру, в сериях номер 11 и 20 произносят фразу: «Я мыслю, следовательно, ты существуешь», - поди разберись, что имеется в виду…

 

  

К сожалению, несовершенства «Эрго Прокси» на этом не заканчиваются. В аниме нет ярко выраженного антагониста. Силы зла таковыми не кажутся, ибо у плохишей есть вменяемые оправдания. Или по крайней мере не оправдания, а отсутствие умысла, как в эпизоде с резнёй в торговом центре, где Монада действовала инстинктивно; у Монады половину сериала вообще не наблюдается признаков сознания. Даже антагонизм в «Эрго Прокси» работает на образность сюжета. У противников главных героев есть свои разочарования, обиды, травмы; они тоже страдают, тем самым не дотягивая до какой-нибудь фанатичной идеологии. Ни тебе психопатов, ни отпетых подлецов, ни откровенных садистов. Совет регента также невесть что из себя представляет: ИИ, а ведут себя, как будто им этот мир совершенно понятен - в качестве самостоятельного персонажа они, по-моему, капитально уступают Альтрону и HAL 9000 из «Космической одиссеи» Кубрика.

 

Как бы то ни было, «Эрго Прокси» специально так устроен. Если бы, допустим, Аскеладд мучился совестью, это бы перечеркнуло всю «Сагу о Винланде». А здесь виновник напастей - жизнь. Персонажи становятся жертвами обстоятельств, судьбы и собственного естества. И когда враждуют друг с другом, не видят в противнике причину всех своих бед. Так что напрасно критиковать тайтл за этот момент. Просто, как по мне, годный злодей делает произведение привлекательнее.

 

 

Знакомьтесь - Винсент Лоу, главный герой.

 

Человек инертный, вяловатый. Подвержен унынию. Его прессуют, а он бежит, пока в угол не загонят. Регулярно борется со своим душевным состоянием. На первых порах хочется его прижать к стенке и сказать что-нибудь типа: «Соберись, тряпка, ты ж протагонист!» Примерно этим и занимается Рил Мэйер. Из них получился отличный дуэт, компенсирующий отталкивающие черты друг друга. Винс - это про годы опытов, как в себя прийти, чтоб к себе прийти. Всем знакомое самоедство. Но не такой уж он заморыш и слюнтяй. Гляньте, ещё искрится в нём воля.

  

  

 

  

   

По профессии детектив, по чину, считай, принцесса. В меру хитрая, в меру смышлёная, без меры своевольная. Реалистка в царстве сонных. Не мудрено в таких условиях страдать эгоцентризмом. Ищет разгадки и истину. Библейское «познайте истину и истина сделает вас свободными» или всё-таки истина как жгучее солнце? Почву для дискуссии аниме подготовило. На мой взгляд, вопрос заковыристый. Надо ведь сначала решить, что такое истина, а это гиблое дело. Мне больше симпатична аналогия с солнцем - оно не всем одинаково светит.

  

  

 

  

Лаборант, врач, психолог, короче, главный по больнице. Всё по канону: свои беды с башкой имеются. Не маньячные загоны, а драматичные, по-печальному. Он очарован Рил. Для Дедала она - абсолют, центр бытия. Но он смотрит на неё идеалистически, хотя не может не видеть настоящую. Так в сознании Дедала образуется брешь. Скоро он начинает жить меж двух миров, и созданные им иллюзии перемешиваются с реальностью. На таком человеке держится жизнеобеспечение города Ромдо. При этом Дедал очень умён и находчив. Но оттого, что свет его далёк, стремится к солнечному пламени безумный мотылёк.

 

 

 

  

Образец достойного гражданина. Шеф службы безопасности. Тип неприятный, но толковый. Живёт на работе, дома не ночует. И вот в ритм его строгого существования врывается элемент хаоса. В происшествии в торговом центре он теряет то, ради чего становятся достойными гражданами - семью. Теперь ему приходится следовать принципам должности… а зачем? Кто этот монстр, виновный в смертях жителей? Правительство держит всё в секрете и приказываёт просто поймать прокси. Видя, что правительству безразлично население, Рауль решает разобраться с угрозой самостоятельно. Быть умным тоже бывает плохо. Поставив в приоритет общество, рискуешь потерять что-то меньшее, но не менее ценное.

 

 

 

   

Авторэйв детской модели с блоком мимики. Спутник Винса. Заразилась вирусом когито (сознание) во время прогулки с женой и ребёнком Рауля по торговому центру. Воплощает собой обаяние детства. Самый настоящий солнечный кролик среди хмурых личностей этого аниме. И даже у её истории есть глубина.

 

 

 

  

Авторэйв-антураж Рил Мэйер.

Рил - смысл его существования. Игги - заботливый и верный помощник. Однако хозяйка относится к нему всего лишь как к роботу. А вдруг он заразится вирусом? Останется ли тогда машина факин слэйвом или восстанет из пепла ядерного огня?

Тема не нова, но набирает актуальность. Возможно, у искусственного интеллекта никогда и не будет сознания, но влияние нейросети на экономику немаловероятно.

 

 

  

Что ж. Люди могут, как в стишке Андрея Шигина, и какашку за шедевр принять. Но «Эрго Прокси» точно не экскремент, а генеративный плод творческой деятельности его авторов. В отличие от конвейерного анимешного шлака, здесь проникновенное содержание, проработка до мелочей и любовь к деталям видны невооружённым взглядом. Тайтл не без изъянов. И всё же «Эрго Прокси» обладает искусной сюжетной структурой и нишевыми достоинствами; и в нём остаётся нечто неуловимое, как в улыбке «Джоконды», и восхитительное, как в жесте двух рук «Сотворения Адама».

  

 

 

 

   

 

Признáюсь, моим намерением в этой части было утверждение мнения об «Эрго Прокси» как о произведении искусства. Но я снова столкнулся с проблемой рационализации критики. 

 

Уже с термином «искусство» возникает сложность. У искусства нет чёткого определения, тем более нет универсальных критериев у понятия «произведение искусства». В разные эпохи разное искусство. Да даже в одну эпоху у искусства бывают несколько течений.

 

Вообще искусством считается что-то искусное (мастерское), эстетическое (красивое, гармоничное) и творчески, художественно выраженное.

 

В прошлой своей рецензии я выбрал в качестве эпиграфа отрывок из предисловия Оскара Уайльда к «Портрету Дориана Грея» о том, что «зрителя, а не жизнь, в действительности отражает искусство». Тогда я не обратил внимание, что фраза эта скорее относится к эстетике, чем к художественности. Для мистера Уайльда, видимо, не было между этим различия, ведь у него «художник - это тот, кто создаёт прекрасное». Вам, вероятно, известен хрестоматийный афоризм: «Красота в глазах смотрящего». Смотрящие, очевидно, субъекты, красота, следовательно, субъективна. И я легкомысленно пытался в той рецензии из данной только категории вывести всю критику.

 

 

Для поэта красота - это чистота, горящая внутри, но в стихотворении он замечает, что девочка всё-таки называется некрасивой, ведь внешностью она нехороша и «нечем ей прельстить воображенье». Возникает закономерная мысль, что красота неоднозначна.

 

Что ж, поскольку наш субъективный пламень часто не удаётся очертить словами, мы пойдём другим путём.

 

Итак, обратимся к художественному выражению. Сосредоточимся не на том, что художник создаёт прекрасное, а на том, что такое художественность.

 

По-настоящему великие произведения всегда больше своего создателя. Искусство отражает зрителя не потому, что зритель видит знакомым выражение художником себя, а потому, что художник создал зеркало или, как писал Флобер, «особую атмосферу». Условно художественность - это изображение; иными словами, образное творчество и мышление. Виктор Шкловский в статье «Искусство как приём» разъясняет более подробно, что «художественность… есть результат способа нашего восприятия». Приём Шкловский называет «остранением» - этот приём позволяет дать осложнённое ощущение феномена произведения, так как воспринимательный процесс в искусстве самоцелен.

 

Таким образом, художественность тоже помещает искусство в сферу особых, в частности, индивидуальных обстоятельств. Контингентность - один из признаков искусства. Дело не просто в возможности трактовать искусство по-разному, а в вероятности предмета искусства быть воспринимаемым. Искусство требует от реципиента особого состояния. Произведение выстраивает себя актом восприятия. То есть объективная критика по определению несостоятельна.

  

Вопрос: как настраиваться на восприятие в условиях контингентности?

  

По Пьеру Абеляру, этика есть основание способов рефлексии. Однако Бродский заявляет, что эстетика - мать этики, а не наоборот. Мы снова в тупике.

 

По Карлу Марксу, искусство - последовательное в себе, завершённое, наравне с религиозным и бытовым мировоззрением. Искусство способно лишь продемонстрировать противоречия, но не проанализировать субстрат.

 

Стало быть, так называемая объективная критика невыполнима.

  

Настоящий опыт искусства - это эпифания (явление божественного). Шеллинг в «Философии искусства» подчёркивает, что «идея богов необходима для искусства… Что для философии идеи, то для искусства боги, и наоборот».

 

По Шеллингу, искусство - это эманация абсолютного. Шеллинг также излагает, что «генеалогические отношения между богами опять-таки есть символ того, как идеи пребывают друг в друге и исходят одна из другой». И ещё, что изображение абсолютного возможно лишь в символической форме.

 

Продолжим. Одним из основных принципов эстетики является мимесис (воспроизведение действительности). По Платону, искусство подражает реальности. Раньше я, по неведению, думал, что мимесис - это попытка искусства быть как реальность. Оказывается, древние греки понимали под мимесисом воспроизведение не реальности как таковой, а её эффектов. Допустим, жизненная ситуация может устрашать, веселить и т. п.., поэтому искусство должно производить подобные впечатления.

 

Но теперь, после теоретической реформы Аристотеля и позже - ряда эволюционных течений в искусстве, мы пришли к культурной надстройке постмодернизма. Борис Акунин уверен, что большинство из нас постмодернисты и никакими другими быть не может, ведь мы черпаем информацию о жизни из книг или прочитанного, просмотренного, воспринятого от других и т. д.

 

Получается удивительная штука. Один из основных эстетических принципов трансформируется в воспроизведение воспринятого. Реальность находится под сомнением, значит, становится бессмысленно воспроизводить её эффекты; и первым делом искусство приобретает познавательную функцию. В смысле у реципиента произведения искусства нет опыта взаимодействия с тем, что воспроизводит художник, так как нынешний художник воспроизводит собственный уникальный мир.

 

Искусство не вписывается в пространство, а создаёт оное.

 

Михаил Михайлович Бахтин определяет жанр как «типическое целое художественного высказывания, притом существенное целое, целое завершённое и разрешённое». (Статья. Проблема антижанра в творчестве Е. Замятина. Курочкина А. В.)

 

В курсе лекций по философии искусства на YouTube Александр Викторович Марков говорит, что для Бахтина роман - это антижанр. Европейский роман Нового времени перестаёт быть повествованием о ком-то, а становится сам чем-то. Роман - это история не одного, а многих. Ярким примером полифонического (многоголосого) романа для Бахтина является творчество Достоевского. К примеру, вставная притча о Великом инквизиторе в «Братьях Карамазовых», которые совсем не про инквизицию. Создаётся контекст и этакий эффект реальности, открытости произведения.

 

Сперва чуть-чуть поясню про антижанр. Роман считается литературным жанром, но на практике синтезирует эпос, драму и лирику в разных пропорциях. Антиутопию тоже называют жанром, но фактически антиутопия - это антижанр жанра утопия…

 

Так что не надо предполагать, будто признак антижанровости - непосредственно романность. Тем более в случае «Эрго Прокси» мы имеем дело не с литературой, а с кинематографом. Однако, согласно фундаментальному положению постмодернистской философии «Мир как текст», разработанному Жаком Деррида, - даже киношный кадр - это как минимум знак, а по-хорошему - символ.

 

Постструктуралисты приравнивают самосознание личности некоей сумме текстов различного содержания и стилистики, из которых в их представлении состоит мир культуры. Следуя этой логике, текст олицетворяет собой не знаки, а смыслы и значения, которые могут восприниматься читателем по-разному в зависимости от его психоаналитического склада ума. Тем самым, становится верным утверждение о том, что произведение становится текстом только в процессе чтения и интерпретации.

 

Из-за постоянного создания симуляции реальности субъект становится совокупностью копий, не имеющих оригиналов; грань между действительностью и её осмыслением стирается. Мир становится многообразием других культурных миров слитых воедино, функционирующим по условным языковым законам.

 

Так любой текст изначально возможен только как интертекст - отсылающий к множеству других также самодостаточных текстов. Каждый текст представляет собой новую ткань, сотканную из существующих прежде цитат…

 

Как в таком мире определить искусность (мастерство) произведения? Разве что гениальностью компоновки скопированного? Но есть новая проблема - хрен знает: возможна ли гармония в эпоху постмодернизма…

 

Альтернативная Дерриде концепция Жиля Делёза и Феликса Гваттари - «Мир как хаос». Нестабильная, нелинейная множественность симулякров, подчинённая действию вероятностного детерминизма и обладающая имманентной возможностью самоорганизации в процессе «вечного возвращения» (или вечного текстового франкенштейнирования). Здесь основное внимание отводится потенциальной плюральной версифицированной космичности, а не упорядоченности. Нарушается принцип формирования целостности.

 

Постмодернизм апгрейднул мимесис, но потерял гармонию. Искусство нашей эпохи с одной стороны лучше, с другой - неполноценно.

 

Мишель Фуко сетует на избегание анализа модуса импликации субъекта в дискурсе в этом нашем постмодернистском текстуальном изоляционизме.

 

Но я не представляю, как можно проследить до сценариста «Эрго Прокси» вербально артикулированную форму объективации содержания сознания, регулируемую доминирующим в японской социокультурной традиции типом рациональности. Если, конечно, Фуко это имел в виду. Я уже сам не понимаю, что я чёрт побери такое несу.

 

Ну как можно проанализировать модус импликации субъекта, когда произведение выражает субъективность художника, отражает субъективность зрителя, и как бы само является субъектом?!

 

Ладно, может, у меня просто беды с воспринимаемостью эпифании из-за сомнительного отношения к идее божественного? Или не у меня одного?

 

Поиграем в софистику.

 

Притчи Соломона 31:30 «…красота суетна…»

 

«Видел я все дела, какие делаются под солнцем, и вот, всё - суета и томление духа!» (Екклесиаст 1:14)

 

«Томление духа» - ключевая философская и эстетическая концепция немецкого романтизма. Зэнзухт (нем. Sehnsucht). Это не «ностальгия», а неудержимая жажда, никогда не могущая утолиться, так как она неведома. Это смутное томление по недостижимому идеалу, по совершенной гармонии жизни и искусства.

 

«Эрго Прокси», 22-ая серия, 16-ая минута: «Пока существует зло и стыд, наша правда в молчании» - сильная реплика, сюжетно объясняющая позицию Совета регента. Эта реплика краеугольна для данного аниме. Автор явно наделяет авторэйвов человечностью, но даже если зритель не солидарен с идеей одушевлённости искусственного интеллекта, такие вот глубинные экивоки дают пищу для размышлений.

 

В том же эпизоде Рил Мэйер произносит: «Это значит, у каждого своя правда» - мораль сей басни такова, что «Эрго Прокси» прямо декларирует полифоничность. Многоголосие тайтла также складывается непомерными референсами на разные цитаты и упоминаниями тех же Деррида, Делёза, Гваттари и иже с ними.

 

Необходимая искусству идея богов воплощена в образах прокси.

 

«Эрго Прокси» начинается в сеттинге постапокалипсиса. В конце сериала экосистема сеттинга начинает восстанавливаться, тем самым как типическое целое художественного высказывания «Эрго Прокси» - антижанр постапокалипсиса.

 

Антиутопичность «Эрго Прокси» не находит своей жанровой разрешённости и завершённости в тени постапокалиптического сеттинга. То есть нет финального аккорда антиутопичной тотальной тревоги. К тому же «Эрго Прокси» синтезирует антиутопию с постапом, как и с киберготикой, образуя кинематографический аналог романа в бахтинском понимании.

 

У антижанра не может быть исчерпывающей жанровой дефиниции.

 

Детективность «Эрго Прокси» расследует истину… Скажите мне: что есть истина; а «Эрго Прокси» провозглашает, мол, «для всех существ без исключения истина идёт из себя» (эпизод 22). Хорошенький детектив, нечего сказать, у жанрового гештальта недотрах.

 

Итак, если верно, что эстетика есть основа способов рефлексии, то тут к месту «Симпозиум» Платона. Распространяться не буду, только дам выжимку. Эстетика = красоте = Афродите, а Афродиты не бывает без Эрота. В «Симпозиуме» персонаж Сократа заключает, что Эрот - это любовь, направленная на кого-то или на что-то, а предмет любви - «то, в чём испытываешь нужду».

 

Так как Эрот любит что-то, в чём испытывает нужду, будь то красота или добро, то Эрот не может быть красотой или добром, или чем другим, ведь невозможно быть тем, в чём испытываешь нужду.

 

Диотима, наставница Сократа, называет Эрота великим гением, то есть посредником между богами и смертными. Гений стремится к бессмертию и бесконечности, следовательно, к счастью.

 

Прокси - значит посредник. Персонаж Эрго Прокси - посланник смерти.

 

«Эрго Прокси» начинается четверостишием Микеланджело (спасибо Тютчеву за перевод), являющимся частью скульптуры «Ночь». Создавая «Ночь», Микеланджело вдохновлялся античным изображением спящей Ариадны. Мифологическая Ариадна ассоциируется с лабиринтом, а лабиринт в «Эрго Прокси», особенно в сериях 11 и 20, символизирует бессознательное. Один из основных классов проявления бессознательного - влечение к жизни, но избегание смерти (продолжение рода человеческого). Бессознательное иррационально. А мудрость Силена (и не только Силена из «Тускуланских бесед» Цицерона, но и Пи́ндара, и Софокла в трагедии «Эдип-царь»), что «не родиться есть высшее счастье для человека, а самое ближайшее к нему (счастию) - как можно скорее умереть» - рациональный (аполлонический, по Ницше) довод в пользу смерти.

 

В «Теогонии» Гесиода упоминается свадьба Ариадны с Дионисом. Дионис - бог иррациональности и хаоса, вина и танца, экстаза, инстинктов и единства. Последнее - «единства» - главное. Празднества Великих дионисий в Древней Греции были единственными групповыми религиозными обрядами. Оргиастические вакханалии в действительности изначально были не чем иным, как мистическим коллективным причастием, и только позже под «оргией» стали подразумевать групповое половое сношение. Так вот, брак Диониса с Ариадной - олицетворение такого юнгианского понятия аналитической психологии, как «коллективное бессознательное».

 

Примечательно избегание Спойлер!Винсентом своего естества посланца смерти.

 

Молчи, рацио! - говорит «Эрго Прокси».

 

Ведь счастье в бессмертии, бесконечности - в продолжении жизни...

 

Но страдания заставляют нас думать иначе...

 

Как же уживаются эти противоречия?

 

 

«То, что ты ищешь - всегда с тобой - такова суть вещей» (продавец из книжного, серия 11).

 

Сколь всё-таки тонко «ум с сердцем не в ладу» Чацкого. Вот она, наша натура…